Июльская революция 1830 года

На улице Сент-Антуан

Рост недовольства в стране правлением Бурбонов увеличил в Палате депутатов количество противников политики «короля эмигрантов».

В июле 1830 г. Палата депутатов, большинство которой выступило против мероприятий Карла X, была распущена.

Королевские приказы от 26 июля 1830 г. нарушили конституционную хартию, фактически лишили права голоса торгово-промышленную буржуазию и ввели в систему предварительное разрешение для периодической печати (газеты и журналы). Это означало запрещение выхода в свет всей нежелательной для правительства Бурбонов прессы.

Буржуазия и пролетариат в дни революции

Последующие описания участника июльской революции 1830 г. знакомят с событиями первых двух дней революции (27 и 28 июля).

При чтении документа становится ясным, что решающую роль в победе революции сыграли рабочие. Буржуа предпочитали во время уличных боев сидеть дома.

… Королевская площадь была заполнена пехотой и кавалерией. Пройти можно было только с трудом, но все же пройти было можно.

Я пошел по улице Сент-Оноре и добрался до улицы Пирамид. На всем протяжении не было недостатка ни в войсках, ни в гражданах; отдельные рабочие были вооружены палками и кричали: «Да здравствует хартия!» — прямо в лицо солдатам. Жандармов встречали камнями, но в то же время раздавлись крики: «Да здравствует армия!»

Было около 8 часов вечера (27 июля).

Революция 1830 г. 28 июля.

Недалеко от улицы Пирамид (все на той же улице Сент-Оноре) образовалась толпа граждан, рабочих и буржуа, которые горячо и без всякой боязни обсуждали происходящее… Нам удалось все же пробиться через Рынок якобинцев, и мы дошли до бульвара по улице Ля-Мишодьер. Здесь было меньше запертых лавок и меньше чувствовалось тревоги на улицах… Я присоединился к толпе, состоявшей преимущественно из рабочих, и убедился путем беседы с ними, что на завтра можно было рассчитывать на присоединение почти всего рабочего класса столицы и, с другой стороны, на то, что воинские части будут бездеятельны.

На следующий день, 28-го, я был на ногах с самого раннего утра. Я вооружился саблей и двумя пистолетами, прикрепил к поясу кинжалы и на голову, на греческий манер, надел синий колпак.

В этом наряде я мог вполне сойти за вожака партизан, а это как раз было тем, что могло внушить доверие рабочим, во главе которых я вознамерился встать.

Так я добрался до мэрии, находившейся позади церкви Св. Сульпиция. Здесь собирались национальные гвардейцы, слышалось много речей, но решений не принималось.

В общем национальные гвардейцы говорили о необходимости поддержать порядок. Это было хорошо, но этого было недостаточно, так как надо было браться за оружие.

Уверенный больше чем когда-либо, что надо было полагаться только на одних рабочих, я возвратился в свою мэрию. Здесь человек 50 рабочих, вооруженных и безоружных, ни о чем другом не думали, как только о том, чтобы выступать. Я встал во главе их… Мы прошли прежде всего по соседним улицам, отбивая барабанный сбор. Но это было излишне: буржуа приняли уже решение защищаться, но за немногими отдельными исключениями не собирались выходить из своих жилищ.

Я двинулся дальше по направлению к ратуше, которой опять завладели войска Карла X; последние господствовали над всеми окружающими ратушу улицами, и их было слишком много, чтобы можно было попытаться одним ударом быстро закончить все дело; вследствие этого нам пришлось рассыпаться по ближайшим улицам и отсюда открыть по нашим врагам непрерывный огонь.

Было приблизительно от 12 до 1 часа дня, когда нам сообщили, что кирасиры и линейные войска приготовляются к тому, чтобы двинуться по Сент-Антуанской улице. Мы в количестве 12 человек побежали, чтобы спрягаться на улице Жуй.

К тому времени, когда кирасиры подошли сюда, они были наполовину уже охвачены страхом; преследуемые на протяжении всей Сент-Антуанской улицы камнями и черепицей, они пригибались к своим лошадям. Я приблизился и выстрелил почти в упор в одного из них; он упал с лошади: это был лейтенант; в тот же самый момент один молодой рабочий лет восемнадцати, которому я только что одолжил один из моих пистолетов, разрядил его в солдата, который упал мертвым.

Этот первый подвиг… поднял мой престиж в моем квартале и прежде всего среди рабочих, которые особенно умеют хорошо ценить храбрость. Я воспользовался этим для того, чтобы заставить рабочих и буржуа снимать булыжник с мостовых, переносить его в верхние этажи зданий и возводить ту знаменитую баррикаду Сент-Антуанской улицы, которая впоследствии удостоилась увековечения на гравюре «Бой с правительственными войсками на улице Сент-Антуан». Литография Адама.

В особенности я стремился к тому, чтобы в домах было собрано как можно больше булыжника. Это дело поручено было мною первым попавшимся рабочим. Люди эти, одетые далеко не по-праздничному, пугали немного буржуа, которые не открывали им дверей; мне пришлось отправиться самому для переговоров с ними. На каждом этаже около дверей их квартир мы набросали достаточное количество булыжника.

Три дня парижского буржуа, Париж 1830 (с франц.)