Неоспоримый авторитет Наполеона в армии

Отсутствие технического прогресса в вооружении

Вооружение в те времена было еще очень несовершенно. Ученые революционной эпохи изобрели новые способы фабрикации бронзы и стали и добывания селитры, а за все время существования Империи в системе вооружения не было произведено никакого технического усовершенствования.

В употреблении было почти исключительно кремневое ружье образца 1777 года — оружие в общем весьма неудовлетворительное. Оно заряжалось в двенадцать приемов, и когда затравка была смочена дождем, ружье давало осенки. Именно этим обстоятельством было обусловлено поражение Макдональда при Кацбахе.

Артиллерия пользовалась пушкою с гладким стволом, образца 1765 года. Для походов наиболее употребительны были 12- и 6-фунтовые орудия, и при них — мортиры, бившие на 250- 600 метров.

Ничем не улучшив артиллерию, Наполеон значительно увеличил ее количественно; он считал необходимым держаться пропорции — четыре пушки на каждую тысячу человек, и часто эта пропорция еще повышалась.

У него были как артиллерийские, так и кавалерийские громадные резервы. Известно, какую гигантскую батарею в 100 орудий воздвиг Друо, чтобы заставить австрийцев покинуть Ваграмскую возвышенность.

Наполеон держался того взгляда, что артиллерия и конница должны взаимно дополнять друг друга: артиллерия в желаемом пункте прорывает неприятельскую линию, а конница, представляющая собой как бы живую картечь, расширяет эту брешь, пролагая путь пехоте, которая одна обеспечивает выигрыш сражения.

Раздвоение военного министерства

Наполеон понимал все значение подготовки к кампании. Он неустанно пользовался мирным временем, чтобы готовиться к войне. Значительная часть его переписки посвящена подробностям военного дела; он часто предпринимает поездки с целью осмотра войсковых частей.

Он пробует солдатскую пищу и велит на свой счет кормить солдат белым хлебом вместо черного. Он приказывает удлинить постели гренадеров своей гвардии, найдя их слишком короткими. Он собственноручно раздает сабли и почетное оружие; в период Консульства он приглашает к своему столу удостоившихся такого отличия и не делает разницы между простым рядовым и офицерами любого ранга; позднее он раздает ордена Почетного легиона — и часто снимает с себя орден, чтобы украсить им грудь храбреца, которого ему указали как наиболее достойного.

15 августа 1809 года он учреждает орден Тройного золотого руна, предназначенный исключительно для военных, а два года спустя устанавливает форму мундира, которую должны носить получившие этот знак отличия. Однако этот орден никогда никому не был пожалован.

Чтобы ускорить передвижение войск, Наполеон часто забирает под людей багажный обоз; в 1809 году часть гвардии была на почтовых лошадях доставлена из глубины Испании в Баварию.

Обучение рекрутов производится непрерывно и с величайшей энергией. Даже во время похода, в промежутки переходов и сражений, производится строевое учение, что постоянно поддерживает в войске боевой дух и охраняет его от опасностей продолжительного бездействия.

Военным сотрудникам Наполеона приходится страшно много работать. Поэтому он разграничивает отдельные отрасли военного дела.

В 1802 году военное министерство раздваивается: в ведении военного министра (которым до 1807 года был Бёртье, потом Кларк) остаются производства и военные операции, а главноуправляющий по военным делам — так называемый ministre directeur de 1’administration de la guerre — заведует набором рекрутов и интендантством.

Этот второй министр — лицо штатское: Дежан (1802), Лакюе (1810); он изготовляет орудие войны, а военный министр приводит это орудие в действие. С 1806 года существовал даже особый заведывающий смотрами — directeur general des revues. Сам Наполеон оставался верховным министром, душою всех реформ и операций.

Приготовления

Подготовляя кампанию, император заботился с величайшей тщательностью не только об обучении солдат, по и особенно о заготовке всего того, что требуется для боя и походной жизни.

Оружие, амуниция, одежда и бивуачные принадлежности заготовлялись в громадных количествах. Наполеон до мельчайшей детали был осведомлен о местонахождении каждой части сухопутных и морских военных сил, о состоянии их, о ресурсах арсеналов и военных складов.

Продовольствию войска он посвящал меньше внимания

«Я сделал при Империи восемь кампаний, — сказал Брак, — неизменно на аванпостах, и ни разу за все время пе видел ни одного военного комиссара и не получил ни одного пайка из военных складов». «С минуты выступления в поход армия лишь изредка получала продовольствие, и каждый кормился на месте, как мог» (Сегюр).

Марбо также рассказывает о сделке, которую он заключил в 1812 году с иезуитами одного монастыря близ Вильны: он в изобилии доставлял им для их винокурен зерно, награбленное его егерями, а иезуиты взамен снабжали его хлебом и водкою.

Так, несмотря на удивительный организаторский талант Наполеона, Великой армии все время приходилось жить либо реквизициями, либо грабежом. Он даже как будто в принципе полагал, что война должна кормить войну:

«Бросьте, запасные гурты быков, — писал он из Испании Дежану, — мне провиант не нужен, у меня все есть в изобилии. Нехватает только фур, военных транспортов, шинелей и сапог; я еще не видел страны, где бы армия могла так хорошо кормиться».

Реквизиции даже заранее учитывались па случай позднейших нужд. Побежденные облагались громадными контрибуциями. Их с неумолимой строгостью взыскивал главный казначей Великой армии Дарю, честно и предусмотрительно заведывавший этими суммами. После Тильзитского мира в военной кассе находилось 350 миллионов франков. Наполеон старался поставить дело так, чтобы иметь возможность воевать пять лет, не прибегая ни к займам, ни к установлению новых налогов.

Командование армией; генеральный штаб; главные военные сотрудники Наполеона

У Наполеона помощниками, вождями его армий, была целая плеяда молодых генералов, прошедших боевую школу в титанических войнах революции. При своем воцарении он сразу назначил 14 маршалов Франции и 4 почетных маршалов, и ни один из этих избранников не оказался недостойным этой чести. Многие другие его соратники тоже заслужили и позднее получили это высокое звание.

Оп выбирал своих помощников без различия из всех слоев общества. Если Даву, Макдональд, Мармоп, Груши и Кларк принадлежали к старому дворянству, то Монсей, Берпадотт, Сульт, Мортье, Гувиоп, Сюше, Брюн, Жюно происходили из простых буржуазных фамилий, а Журдан, Массена, Ожеро, Мюрат, Бессьер, Ней, Лапп, Виктор, Удипо, Лекурб, Себастиани и Друо были по происхождению простолюдины.

Последних в общем было всего больше. Однако Наполеон всегда предпочитал людей дворянского происхождения, считая их более покорными, более изящными и более представительными.

Некоторых из них он очень быстро возвысил, например Сегюра или Флаго. Для других он основал пажеское училище и кавалерийскую школу в Сен-Жермен-ан-Лэ, и там должны были в короткий срок готовить офицеров, первое — для пехоты, вторая — для кавалерии.

Затем он последовательно основал два корпуса: велитов, 1 в числе 800 человек, и вестовых жандармов императора (сентябрь 1806 г.), пользовавшихся почти теми же привилегиями, как бывшая лейб-гвардия, и, наконец, в 1813 году — четыре полка почетной гвардии: это были почти заложники, ручавшиеся за верность высших классов общества, уже начинавших колебаться.

Каждый юноша, вступавший в один из этих корпусов, существование которых, впрочем, было непродолжительно, должен был располагать личным доходом не менее 300 франков и на свой счет приобретать экипировку и коня; начальниками их были обыкновенно командиры, состоявшие уже в чине полковника и выше.

Наряду со стремлением Наполеона видеть в числе своих офицеров представителей самых громких имен французской знати, необходимо отметить и его вполне разумную заботу о возможно быстром пополнении офицерских кадров.

Наполеон принес в жертву войне невероятное количество офицеров, а уцелевшие быстро теряли силы, несмотря на то, что большинство из них — даже состоявшие в высоких чинах — были по летам очень молоды. Притом необходимо было подстрекать наиболее преданных и наиболее даровитых надеждою на выдвижение, соразмерное с их заслугами.

Таким образом Наполеон готовил людей на смену своим генералам и маршалам. Те из его военных сотрудников, которых он считал неспособными достигнуть звания маршала Франции, получили чин генерал-полковника, как Жюно и Барагэ д’Иллье; другие становились комендантами крепостей, членами Сената или Государственного совета, иногда даже гражданскими чиновниками, например префектами или податными директорами. Иные получали отставку.

В 1813 году одна только кавалерия насчитывала уже 41 отставного генерала, и все моложе 50 лет. Наполеон хотел иметь молодую армию и во главе ее — молодых вождей. Да и неудачи его последних лет в значительной степени объясняются его собственной усталостью и утомленностью некоторых из лучших его полководцев. Но всех своих сотрудников он берег по мере сил, осыпая их милостями и денежными наградами.

Награды; Почетный легион

Наиболее прославленных своих соратников Наполеон сделал князьями, как Бертье, Массена, Даву, Нея, Бернадотта; Ланн не получил этого титула, потому что умер слишком рано. Другие стали герцогами, графами или баронами.

С каждым таким титулом были связаны денежные дотации, выплачиваемые отчасти французской казною, отчасти из пятнадцатипроцентного фонда с доходов той территории, по которой был получен данный титул.

К жалованию, возраставшему с каждым чином, присоединялась пенсия, назначаемая различным кавалерам ордена Почетного легиона. Бертье получал до 1 354 945 франков годового дохода, Массена — более миллиона, Даву — 910 000, Ней — 628 000, Дюрок — 270 000, которые после его смерти перешли к его дочери, Савари -162 000, Себастиани — 120 000, Рапп — 110 000, остальные — в таких же размерах.

В вечер дня битвы при Эйлау каждый из приглашенных к императорскому столу нашел под своей салфеткою билет в 1 000 франков. Наполеон много требовал с каждого, по умел и щедро оплачивать преданность себе. И все-таки он пожал одну только неблагодарность, потому что все эти маршалы, герцоги и графы, так хорошо обеспеченные денежно, получившие все и уже больше ничего не желавшие, в конце концов потеряли охоту рисковать своей жизнью: в 1814 году они жадно ухватились за представившийся случай оставить поля сражений.

Личное влияние Наполеона на армию

Если большинство высших военных чинов покинули Наполеона в дни несчастья, то офицеры низших рангов и солдаты сохранили непоколебимую верность ему.

Он умел, как никто, проникать словом в сердца своих сподвижников и возбуждать в них энтузиазм; никому не приносили столько жертв до самого конца, как ему. Он был для них как бы живым богом войны, непогрешимым и всеведущим гением, одно присутствие которого обеспечивало победу.

Его прокламации и бюллетени Великой армии справедливо считаются идеальными образцами военного красноречия. Он умел отличать смиреннейших за подвиг, часто награждая их на самом поле битвы, иногда снимая с себя для этого орден и прикрепляя его к груди солдата; иной раз он покроет своим плащом раненого, дрожащего в лихорадке, или не потревожит сон молодого барабанщика, прикорнувшего у печки до прихода императора.

Он заранее узнавал имена солдат, с которыми хотел говорить, чтобы с первого слова называть их по имени, вследствие чего они были уверены, что император лично знает каждого из них.

Часто он после победы производил в офицеры старых неграмотных сержантов, которым вслед затем скоро давали отставку, пока они еще не успели обнаружить своей неспособности.

При Вертингене один драгунский унтер-офицер, за два дня перед тем разжалованный своим полковником в рядовые, спас ему жизнь, рискуя собственной. После сражения Наполеон расспрашивал его об этом происшествии, и солдат сказал: «Третьего дня я был виноват, а вчера я только исполнил свой долг». Император наградил его орденом при громких приветственных кликах его товарищей (Сегюр).

Непрестанно заботясь о поддержании бодрого настроения в своих войсках, он не менее радел и об их питании и здоровье. Он обходит бивуаки, пробует солдатскую похлебку, дружески треплет солдат по щеке или шутя дерет за ухо. Его прогулка по лагерю и иллюминация последнего накануне Аустерлица много раз описаны. Казалось, никакая усталость, никакая рана не могли сломить этих железных людей.

Ко времени возвращения из Египта Рапп имел уже двадцать две раны, Удино — тридцать шрамов, его тело походило «на решето», но он умер восьмидесяти лет. Марбо за шестнадцать лет службы получил с дюжину ран, в том числе несколько тяжелых, но они не искалечили его и не пошатнули его железного здоровья.

После сражения при Сомо-Сиерра Сегюр, признанный неизлечимым лейб-хирургом императора Юваном, думал только о том, чтобы умереть с достоинством.

За исключением нескольких высших военачальников, в наполеоновской армии вплоть до Ватерлоо ненарушимо царили благороднейшие из военных добродетелей: самоотречение и готовность принести жизнь в жертву долгу.

Дисциплина наполеоновской армии

Однако в этой полной азарта жизни, где беззаботное веселье сменялось ужаснейшими лишениями, дурные страсти разгорались не менее хороших. Дисциплина в Великой армии быстро ослабела.

«Что можно сделать, пишет граф Сегюр,- против течения, увлекающего всех? Известно, что непрерывные победы портят всех — от солдата до генерала, что слишком частые форсированные переходы расшатывают дисциплину; что в этих случаях раздражение, вызванное голодом и усталостью, а также неисправность в раздаче пайков, обусловленная спешкой, поощряют всяческие излишества: каждый вечер солдаты принуждены разбегаться, чтобы добыть все, что им нужно для жизни, и так как они никогда ничего не получают казны, то у них развивается привычка все брать самим. После чудес Иены и Фридланда нашим солдатам пришлось беглым шагом пройти 500 миль и тотчас по прибытии на место драться. Их жизнь представляла собою как бы одно сверхъестественное усилие преодолеть утомление и опасность, после чего грабеж, как один из результатов победы, казался им их законным правом. Слишком стеснять их в этом отношении значило бы обескуражить их. Да и то сказать: требуя от человека многого, надо кое-что и простить ему».

Впрочем, пример шел сверху. Все выскочки нового режима были одержимы ненасытным сребролюбием; в их среде царили грубость нравов и то презрение к закону, которое свойственно людям, привыкшим видеть неизменное торжество силы над правом. Тьебо чистосердечно рассказывает, как он провозил контрабанду под носом у таможенных чиновников, как саблей ударил по руке несчастного сборщика таможни, осмелившегося заглянуть в его карету, и как был за взятку оправдан военным судом.

В начале континентальной блокады Массена в несколько месяцев нажил продажей пропускных свидетельств 6 миллионов франков; правда, Наполеон конфисковал эти бесчестно нажитые деньги, и Массена не посмел жаловаться.

Сульт вынудил у монахов богатого аббатства Санкт-Пёльтен крупную военную контрибуцию и, чтобы замаскировать это лихоимство, не постеснялся загубить целую дивизию изнурительным форсированным переходом, во время которого отставшие и больные сотнями падали по дороге.

Позднее, во время своего проконсульства в Андалузии, он награбил множество драгоценных произведений искусства, как, например, ту картину Мурильо, которую он, будучи уже министром, продал Луврскому музею за баснословную цену.

Мюрат был только безобидно смешон; он наряжался, как красивая женщина: за время одного только прусского дохода он выписал из Парижа перьев на 27 000 франков.

Несмотря на эти темные пятна, Великая армия в высокой степени обладала отвагой, преданностью и чувством чести — качествами, присущими французской расе. Наполеон на некоторое время возвысил француза над средним человеком. Он насытил Францию военной славой.

Поэзия войны — это поэзия обездоленных, поэтому-то наполеоновская эпопея до сих пор дорога народу. Но если Наполеон рисуется воображению молодым богом войны, то не следует забывать и того, что это был бог смертоносный, разрушавший все, к чему прикасался.

Он принес в жертву своему честолюбию целое поколение людей, шесть-семь миллионов человеческих жизней, из которых четвертая часть — французы, и, что важнее всего, он внушил иностранцам ненависть к прекрасному имени Франции и вызвал ту страшную жажду мести, от которой она страдает еще и поныне.