Освободительные движения в американских колониях Испании до 1780 года

Индейцы

Исходным пунктом многовековой борьбы индейцев за свою свободу и независимость явилось героическое сопротивление, оказанное ими конкистадорам при самом появлении последних в Новом Свете.

Несмотря на относительную быстроту, с которой совершилось завоевание испанцами значительной части Америки, было бы неправильно представлять себе его в виде непрерывного триумфального шествия конкистадоров.

После того как проходило первоначальное ошеломление, охватывавшее индейцев при появлении белых завоевателей, они начинали упорное сопротивление и с изумительным мужеством дрались за каждую пядь земли, предпочитая рабству героическую смерть. В большинстве случаев победа оставалась за испанцами, — слишком уж неравны были силы обеих сторон. Но все же кровь индейцев текла не даром: в сражениях с конкистадорами складывались традиции освободительной борьбы.

В Перу еще в начале 1536 г., т. е. всего через три года после завоевания страны, вспыхнуло всеобщее восстание индейцев под руководством инки Манко, ближайшего родственника казненного испанцами перуанского властителя Атауальпы. Этому мужественному и талантливому вождю индейцев удалось бежать из древней инкской столицы Куско, где он был интернирован конкистадорами.

Воспользовавшись тем, что значительная часть испанских войск, под начальством Альмагро, была в то время занята военным действиями на юге инкской «империи» — в Чили, Манко собрал в горах 50-тысячную армию и во главе ее подступил к Куско, в котором заперся малочисленный, но хорошо вооруженный испанский гарнизон. Осада города продолжалась в течение 11 месяцев. Одновременно вспыхнули восстания и в других частях страны.

Испанский правитель Перу, Франсиско Писарро, отсиживался со своими войсками в Лиме, не решаясь выслать на помощь осажденным в Куско значительные подкрепления; высылаемые им небольшие отряды уничтожались повстанцами в узких ущельях Кордильер, прежде чем они добирались до осажденного города.

Лишь в конце 1536 г. Манко должен был снять осаду: неожиданно к Куско подошли войска Альмагро, возвращавшиеся из чилийского похода. Но и после этого индейцы не сложили оружия. Манко удалился со своими отрядами в горы и, укрепившись в неприступном «орлином гнезде» — Вилькапампе, продолжал еще в течение ряда лет тревожить испанцев внезапными нападениями. Его войска появлялись в самых неожиданных местах, разоряли испанские поселения, уничтожали плантации, угоняли стада и убивали всех попадавшихся им испанцев.

К этому времени индейцы «выучились… довольно искусно владеть оружием своих победителей, и многие из них были вооружены щитами, шлемами и мечами европейской выделки. Некоторые даже ездили на лошадях, захваченных у белых людей»; сам Манко во время сражений, «одетый по- европейски, сидел на боевом коне, которым управлял с значительным искусством, и, держа в руке длинную пику, водил воинов своих в атаку». Он был убит в одной из стычек с конкистадорами, но и после его гибели индейцы продолжали партизанскую войну под руководством его сына Тупак-Амару.

Лишь через тридцать лет, в 70-х годах, испанцам удалось занять последний оплот перуанцев — Вилькапампу. Тупак-Амару был взят в плен и казнен; его отряды рассеялись.

В некоторых областях Испанской Америки индейцы в течение долгого времени успешно сопротивлялись натиску конкистадоров. Так, например, племя кальчакисов, населявшее северо-западные районы нынешней Аргентины, было покорено только в середине XVI в., после нескольких десятилетий упорной борьбы.

Уругвайские чарруасы мужественно отстаивали свою свободу в течение трех столетий; они были побеждены лишь в 30-х годах XIX в., уже после войны за независимость Испанской Америки; при этом почти все они были беспощадно истреблены.

Чилийские арауканцы на протяжении многих лет оказывали упорное сопротивление завоевателям, которое так и не было сломлено.

«Арауканская война обошлась Испании гораздо дороже, в смысле человеческих жертв, чем завоевание Мексики и Перу… Испанцы, которые знали цену храбрости, должны были отдать дань уважения своим врагам, и лучшую из поэм эпохи открытий и завоеваний, «Агаисапа», Алонсо де-Эрсилья, один из участников войны, посвятил доблести индейцев».

В конце концов победа осталась за арауканцами. По договору 1611 г., испанские власти признали их независимость; со своей стороны, арауканцы обязались не допускать на свою территорию врагов Испании — голландцев, англичан и др. Территория, обладание которой было таким образом обеспечено за арауканцами, равнялась примерно 70 тыс. кв. км.

Индейские племена, потерпевшие поражение в вооруженной борьбе с испанцами, не примирились с потерей своей независимости. На протяжении всего периода испанского владычества в различных частях Испанской Америки неоднократно вспыхивали восстания индейцев.

В некоторых случаях идеи освободительной борьбы получали религиозно-мистическую оболочку. Так, например, в 70-х годах XVI в. среди индейцев-гуарани в Парагвае появился «пророк», называвший себя Обераа — «Солнечное сияние». В его проповедях обрывки христианского учения своеобразно сочетались с элементами традиционных индейских религиозных представлений. Обераа провозгласил себя «сыном божиим», «младшим братом Христа», призванным спасти своих соплеменников от белых поработителей. Вокруг этого «индейского мессии» сплотились тысячи поклонников, начавших священную войну за свое освобождение. Подавление этого восстания на религиозной почве потребовало от испанцев больших усилий.

В Перу, Боливии и в северо-западных районах Аргентины неоднократно вспыхивали восстания под лозунгом восстановления независимой «инкской империи», в состав которой некогда входили все эти территории.

В 70-х годах XVII в. в Тукумане (Аргентина) восстали кальчокисы под руководством Педро Бооркеса, провозгласившего себя наследником Атауальпы и принявшего титул императора инков. После того как колониальные власти сосредоточили против попетапцев крупные воинские силы, большинство кальчакисов предпочло погибнуть в борьбе, нежели сдаться. Бооркес был взят в плен и отвезен в Лиму, где его ждала виселица.

В 1742 г. в Перу вспыхнуло восстание многих тысяч индейцев, принадлежащих к различным племенам; во главе их стоял Хуан Сантос — индеец из племени кампа, который, подобно Бооркесу, называл себя потомком древних инкских властителей. Вооружившись копьями и луками, дубинами и топорами, повстанцы напали на белых колонистов; они изгнали и перебили множество чиновников, помещиков и миссионеров.

Затем они двинулись на столицу вице-королевства — Лиму, но потерпели поражение и отступили в горы. Укрепившись там, они еще в течение нескольких лет продолжали партизанскую войну. Лишь к концу 40-х годов с восстанием было покончено. Хуан Сантос и тысячи других индейцев были подвергнуты варварским пыткам и умерщвлены. Это восстание долго жило в памяти индейцев — в их легендах и песнях.

В 80-х годах XIX в. французский ученый Ординер записал слова тайной «литании», некогда сочиненной Сантосом и передававшейся из поколения в поколение среди индейцев племени кампа. Эти слова дают представление о том чувстве братской связи, которое объединяло повстанцев.

«Если ты попросишь моей помощи, я не откажу тебе в ней;
ведь ты — кампа, а кампы должны крепко любить друг друга».

«Если на тебя нападут враги, я буду защищать тебя, хотя бы
это угрожало опасностью моей собственной жизни; ведь ты — кампа,
а кампы должны крепко любить друг друга».

«Если ты почувствуешь голод, я разделю с тобой мои запасы дичи, рыбы и хлеба; ведь ты — кампа, а кампы должны крепко любить друг друга».

«Если ты заболеешь, я засею для тебя маис и соберу коку и чумайс;
ведь ты — кампа, а кампы должны крепко любить друг друга».

Индейские восстания, как правило, были направлены не только против испанских чиновников, но и против помещиков-креолов. Повстанцы стремились изгнать из Америки всех «белых». Эти восстания неизменно терпели неудачу, — не только потому, что индейцы были хуже вооружены, чем их угнетатели, но главным образом вследствие недостаточной организованности повстанцев. Внутренняя слабость, присущая всем крестьянским движениям, не руководимым революционным пролетариатом, обрекала индейскую «жакерию» на неудачу.

Негры

Неграм было труднее объединиться для восстания, чем индейцам. Лишь в немногих местностях Испанской Америки они были расселены компактными массами; но и в этих местностях они принадлежали к самым различным племенам и часто даже не могли объясниться друг с другом на общепонятном языке. Все-таки они восстали.

Колониальные хроники сохранили драматическую историю восстания на золотых приисках вблизи Баркисимето, в Венесуэле, в 1555 г. Один из рабов-золотоискателей, негр Мигель, — по словам колониального историографа XVI в. Педро Симона, «хорошо владевший испанским языком и изощренный в различных ухищрениях», — бежал в леса и призвал негров к восстанию.

«Многие из них присоединились к нему; они выбрали его своим королем, а его подругу негритянку Хиомару — королевой, их сына — принцем, а другого негра — епископом. Мигель основал свою столицу, собрал войска и предпринял нападение на Баркисимето».

Через некоторое время в район восстания были стянуты испанские войска; повстанцы были разгромлены, а их руководители казнены.

Педро Симон сообщает, что «король» Мигель с некоторым успехом пытался объединить под своей властью не только взбунтовавшихся негров-рабов, но и индейцев, живших в окрестностях Баркисимето. Если это соответствует действительности, то здесь имело место совершенно исключительное явление. Как свидетельствует ряд испанских иностранных авторов XVI-XIX вв., между неграми и индейцами существовала расовая вражда; те и другие презирали и ненавидели друг друга, а белые угнетатели в собственных интересах старались углубить эту рознь.

Известно немало случаев, когда белые вооружали своих рабов-негров для подавления индейских восстаний или обращались к индейским племенам за помощью против взбунтовавшихся негров. Так, например, в 1797 г., во время восстания негров на рудниках в провинции Коро (Венесуэла), окрестные индейцы помогали испанцам и креолам усмирять бунтовщиков.